Е. А. КРАШЕНИННИКОВ

ПРЕДЪЯВИТЕЛЬСКИЕ ЦЕННЫЕ БУМАГИ

I. Понятие. Предъявительская бумага есть ценная бумага, держатель которой легитимируется в качестве субъекта выраженного в ней права одним лишь фактом предъявления бумаги обязанному лицу.

В предъявительских бумагах обычно имеется предъявительская клаузула (Inhaberklausel), которая обозначает субъекта права по бумаге как придъявителя. Однако наличие такой клаузулы не является обязательным. Бумага остается предъявительской и тогда, когда в ней не назван управомоченный, если из текста документа вытекает намерение обязанного лица исполнить свою обязанность в отношении любого предъявителя бумаги1. Примером может слу­жить чек, который не содержит данных о личности чекодержате­ля и в соответствии со ст. 7 Положения о чеках от 13 февраля 1992 г. "рассматривается как чек на предъявителя".

Единообразный торговый кодекс США признает предъявительскими бумагами простые векселя, тратты и чеки, подлежащие оплате «обозначенному лицу или предъявителю» (ст. 3-111). С то­чки зрения нашего законодательства чеки и векселя, снабженные альтернативной предъявительской клаузулой, представляют собой не предъявительские, а ордерные бумаги, так как в них обозна­чен первый приобретатель документа. Что же касается слов «или предъявителю», то они здесь равнозначны выражению «или его приказу»2, т. е. играют роль ордерной оговорки (Orderklausel).

Предъявительские ценные бумаги не следует смешивать с легитимационными бумагами и знаками3. Такого рода бумаги и зна­ки, как, например, гардеробные номера и жетоны, багажные кви­танции, билеты, дающие право присутствовать на публичных пред­ставлениях, с внешней стороны характеризуются тем, что неполно указывают на соответствующее правоотношение и предмет исполнения, обычно не содержат наименования управомоченного лица и в большинстве случаев не имеют именной подписи эмитента. С учетом свойственных им признаков легитимационные бумаги и знаки подразделяются на две группы.

Первую группу составляют бумаги и знаки, которые не явля­ются носителями субъективных прав. Предъявление этих бумаг и знаков не легитимирует держателя в качестве субъекта соответствующего права, но обзанное лицо может погасить свой долг ис­полнением предъявителю бумаги или знака и не будет нести ответственности перед дeйствительным субъектом права, если предъявитель таковым не был. Таким образом, эти бумаги и знаки, так же как и предъявительские ценные бумаги, имеют легитимационное значение в интересах должника, но в отличие от них не име­ют легитимационного значения в интересах держателя4. К легитимационным бумагам и знакам этой группы относятся багажные квитанции и ярлыки, номерные талоны, выдаваемые в банках клиенту, совершившему операцию, для предъявления их кассиру при получении денег, гардеробные марки и т.д.

Вторая группа обнимает бумаги и знаки, предъявление которых является необходимым условием для осуществления подтвер­жденных ими прав. Презентация этих бумаг и знаков дает возможность предъявителю реализовать выраженные в них права. В свою очередь должник управомочен рассматривать простое предъ­явление бумаги или знака как достаточную легитимацию и осво­бождается от обязательства через исполнение любому презентанту. Таким образом, в отличие от легитимационных документов первой группы эти бумаги и знаки служат средством легитимации не только для должника, но и для лрржятрля, т е. имеют двух­стороннее легитимационное действие. Это обстоятельство сближа­ет их с ценными бумагами на предъявителя. Однако в противо­положность им предъявительские ценные бумаги являются оборотоспособными документами, в то время как легитимационные бу­маги и знаки не предназначены для обращения5. Поэтому они не могут быть зачислены в разряд оборотоспособных по своей при­роде предъявительских ценных бумаг. В качестве примера легити­мационных бумаг и знаков этой группы можно назвать железнодорожные билеты, билеты в театр, на проезд в уличном транспорте, билеты денежно-вещевой лотереи. II. Виды. Опираясь на различные признаки, свойственные предъявительским ценным бумагам, их подразделяют на опреде­ленные виды.

По характеру воплощенных в них прав различают корпоративные, вещно-правовые и обязательственно-правовые ценные бумаги на предъявителя. К числу корпоративных бумаг принадлежат предъявительские якции, которые удостоверяют право членства в корпорации6. Нашему законодательству неизвестные бумаги на пpедъявителя с исключитeльно вeщнo-пpaвoвым coдepжаниeм. Однако оно допускает предъявительские коносаменты, которые являются носителями не  только обязательственных, но и вещных прав (ч. 1 ст. 37 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г.7), в силу чего могут быть отнесены как к обя­зательственным, так и к вещным ценным бумагам8. Основную массу предъявительских ценных бумаг составляют бумаги, воплощающие в себе обязательственные права. Таковы, например, депозитные и сберегательные сертификаты на предъявителя, приватизационные чеки, предъявительские облигации, банковские билеты и т.п.

М.М. Агарков считает, что помимо корпоративных, вещных и обязательственных бумаг существуют и такие ценные бумаги, в частности чеки, в которых выражено не право в строгом смысле этого слова, а управомочие насовершение определенного действия9. Уязвимость данного взгляда состоит в том, что он основан на ложной предпосылке, будто юридически гарантированная воз­можность совершения определенных положительных действий самим управомоченным может существовать вне связи с возможностью требования. В действительности правомочие на свои действия с неизбежностью соединено с правомочием на чужие действия, вследствие чего ни одно из этих правомочий, взятое в его изолированности от другого не способно служить содержанием ценной бумаги, последняя всегда выступает носителем не правомочия, а субъективного права (п. 1 ст. 31 Основ), состоящего из двух воз­можностей: правомочия на свои активные действия и правомочия требования, через которое право в целом сопрягается с соответствующей юридической обязанностью. Кроме того, защищаемый М. М. Агарковым взгляд на содержание чека не сообразуется с установленным порядком передачи именных чеков. В тех случаях, когда законодательство разрешает передачу именного чека, пере­дача чековой бумаги и воплощенного в ней права осуществляет­ся в порядке общегражданской цессии (п. 2 ст. 31 Основ). Со­гласно ст. 211 ГК РСФСР цедирование возможно лишь в отноше­нии обязательственных субъективных прав. Между тем, по мнению М.М. Агаркова, чек удостоверяет не право требования,   а секундарное право (Gestaltungsrecht), т. е. правомочие на совер­шение действий, затрагивающих чужую правовую сферу. Однако так называемые секундарные права, как явствует из смысла    и текста ст. 211 гк рсфср, цессии подлежать не могут. Отмечен­ное обстоятельство опрокидывает рассматриваемую конструкцию чека и дает основание утверждать, что содержание чековой бу­маги может составить только обязательное субъективное право.

В то время как некоторые ценные бумаги   на предъ­явителя   (например,  предъявительские сберегательные книж­ки, чеки на предъявителя, предъявительские   коносаменты, квитанции на предъявителя, выдаваемые банками по операциям срочных ссуд под залог ценных бумаг) встречаются лишь как единичные бумаги, другие предъявительские бумаги (например, при­ватизационные чеки, акции и облигации на предъявителя) выпус­каются только как массовые документы. Бумаги, составляющие предмет массовых эмиссий, воплощают права аналогичного содер­жания, вследствие чего имеют тождественные словесные форму­лировки. Отдельные экземпляры этих бумаг снабжены номерами и литерами как знаками различия. Поэтому они являются индивидуально-опредреленными вещами. Однако ввиду тождественно­сти подтвержденных ими прав и единства обязанного по ним ли­ца массовые бумаги одной группы могут выступать в граждан­ском обороте в качестве вещей, определенных родовыми признаками.

В отношении некоторых предъявительских бумаг имеет значе­ние деление на бумаги, в которых выражено основное право, и на те, которые подтверждают дополнительные (побочные) права. Ценные бумаги, предусматривающие периодическую выплату до­хода в виде дивидендов или процентов, обычно сопровождаются купонами на предъявителя. Купоны дополняют основную бумагу, но сами по себе суть особые ценные бумаги, которые самостоя­тельно воплощают побочное право. Российское законодательство не содержит общих норм, специально разрешающих вопросы, ка­сающиеся купонов. Подобные вопросы решаются в нормативных актах, посвященных отдельным ценным бумагам, при которых существуют купонные листы.

От купонов нужно отличать талон на получение нового купонного листа. Г. Бруннер и О. Гирке трактуют его как ценную бумагу на предъявителя10. Согласиться с этим нельзя. В отличие от предъявительских ценных бумаг талон не предназначен для циркулирования в обороте; кроме того его предъявление не является необходимым условием для осуществления соответствующето права, так как ввиду акцессорного характера  талона эмитент управомочен, а в случае, когда два разных лица одновременно предъявляют ему талон и основную бумагу, обязан выдать новый купонный лист предъявителю основной бумаги. Поэтому правильно поступают те авторы, которые относят талон на получение купонов к числу легитимационных бумаг11.

Большинство ценных бумаг на предъявителя выпускаются в одном экземпляре. Однако некоторые предъявительские бумаги (например, коносаменты) способны к размножению через дубли­каты. Выдача документа в нескольких тождественных экземпля­рах производится эмитентом по требованию приобретателя бума­ги с отметкой на каждом экземпляре его номера (прима, секунда и т. д.) и общего числа составленных экземпляров (ст. 125 КТМ СССР). В случае размножения бумаги каждый ее экземпляр во­площает в себе то же право, что и другие экземпляры. Поэтому он обеспечивает существование права и при гибели остальных эк­земпляров бумаги. Но поскольку судьба воплощенного в размно­женной бумаге права распространяется на все экземпляры, то учинение исполнения по одному из них прекращает действие других экземпляров (ч. 3 ст. 3 Основ).

III. Обоснование. Для возникновения права из предъяви­тельской бумаги недостаточно одного акта составления докумен­та, как считает теория креации (Kreationstheorie). и совершенно излишен договор о передаче, заключенный между составителем и первым приобретателем бумаги через ее выдачу и принятие, на необходимости которого настаивает договорная теория (Vertragstheorie). Это право возникает в силу составления бумаги и приобретения кем-либо права распоряжения бумагой12.

Через изготовление предъявительской бумаги создается телесная вещь, способная быть носителем субъективного права. Но из­готовленный документ приобретает такую способность, если содержит предусмотренные законом реквизиты (ч. 3 ст. 31 Основ), а его составитель принадлежит к числу дееспособных лиц. В тех случаях, когда бумага составлена недееспособным или ограничен­но дееспособным лицом, она является недействительной. Однако предъявительская бумага, выписанная недееспособным или огра­ниченно дееспособным лицом, может превратиться в бумагу, спо­собную воплощать в себе право, если до момента ее выхода из обладания этого лица последнее станет дееспособным13 и сохра­нит бумагу как соответствующую его намерениям. При наличии указанных условий бумага должна рассматриваться как действи­тельная, так как было бы недопустимым формализмом требовать, чтобы составитель уничтожил бумагу, изготовленную им  тогда, когда он был недееспособен или ограниченно дееспособен, и со­ставил новый документ того же содержания14.

Поскольку предъявительские ценные бумаги служат потребностям оборота, к их составлению не могут применяться нормы об оспаривании сделок, совершенных вследствие заблуждения, обмана или утрозы. В противоположность сказанному Л. Эннекцерус утверждает, что «тот, кто побужден к изготовлению долговой расписки на предъявителя угрозой или обманом, может оспорить долговую расписку по обычным правилам»15. Но это утверждение ошибочно. Предлагаемое автором решение вопроса подрывает ус­тойчивость оборота с ценными бумагами на предъявителя и, сле­довательно, препятствует им осуществить ту цель, к которой они предназначены. Достижение этой цели возможно только при воз­ложении риска составления бумаги на ее дееспособного составителя, т.е. при признании того обстоятельства, что предъявитель­ская бумага, составленная дееспособным лицом, является дейст­вительной и не подлежит оспариванию, даже если в момент со­ставления бумаги составитель заблуждался или действовал под влиянием обмана или угрозы 16.

Составление бумаги на предъявителя создает возможность возникновения права и обязанности по бумаге. Превращение этой возможности в действительность совершается в тот момент, ког­да иное, нежели составитель, лицо приобретает право распоряжения бумагой. Как происходит это приобретение, здесь безразлично. Если бумага попадает в оборот по цоЛ5~сбставителя, то право на бумагу возникает в лице ее первого приобретателя на осно­вании договора, заключенного между ним и составителем. Когда же бумага поступает в обращение Помимо воли составителя, до­бросовестный приобретатель бумаги приобретает вещное право на бумагу по договору с лицом, от которого он ее получил. И в том и в другом случае приобретение права на бумагу основывается на договоре. Однако, отсюда, по справедливому замечанию Карлина, отнюдь не следует, что договор входит в фактический состав, позаблуждения или обмана...» (Агарков М.M. Учение о ценных бумагах. С. 98). «...Вся эта совокупность обстоятельств "долж­на рассматриваться, как не имеющая значения для вопроса о действительно­сти бумага» (Агарков M. M. Ценные бумаги на предъявителя. С. 63). рождающий право и обязанность по бумаге17. Договор является юридико-фактической предпосылкой возникновения вещного пра­ва на бумагу. Что же касается права из бумаги, то оно обуслов­ливается фактом приобретения кем-либо права распоряжения пpaвильно составленной бумагой18.

Таким образом, для возникновения права и обязанности по бумаге на предъявителя необходимы две предпосылки: 1) нали­чие предъявительской бумаги, исходящей от дееспособного лица и содержащей предусмотренные законом реквизиты, и 2) приобретение отличным от составителя лицом собственности или иного вещного права на бумагу. Практические выводы, вытекающие из предлагаемой нами de lege ferenda конструкции, состоят в том, что вор, укравший бумагу у составителя, а также ее недобросо­вестный приобретатель не могут стать субъектами выраженного в ней права, в то время как лицо, добросовестно приобретшее бумагу, становится управомоченным по бумаге независимо от того, попала ли она в оборот по воле против воли составителя и обладал ли последний на момент выхода бумаги из его владения дееспособностью. Для обеспечения оборотоспособности предъя­вительских бумаг весьма важно, чтобы теория приобретения пра­ва распоряжения бумагой получила юридическое закрепление. Поэтому при регламентации института ценных бумаг на предъя­вителя в нем целесообразно предусмотреть статьи следующего со­держания:

«Статья Сущность ценной бумаги на предъявителя.

Право, выраженное в ценной бумаге на предъявителя, принад­лежит тому, кто приобрел право распоряжения бумагой. Однако составитель бумаги освобождается от своей обязанности через ис­полнение неуправомоченному на распоряжение предъявителю».

«Статья Обязывание составителя

Лицо, составившее ценную бумагу на предъявителя, становит­ся обязанным по ней также тогда, когда бумага была у него по­хищена, утеряна им или иначе попала в оборот помимо его воли.

Обязывание составителя не исключается и тем обстоятель­ством, что ценная бумага на предъявителя попадает в оборот по­сле того, как составитель стал недееспособным».

IV. Передача. Предъявительская ценная бумага как телесная вещь и подтвержденное ею право как бестелесная вещь тесно связаны друг с другом Завимость, существующая между бумагой и воплощенным в ней правом, приводит к тому что при­обретение и передача права по бумаге не могут иметь места со­ответственно без приобретения и передачи вещного права на бу­магу. Поскольку выраженное в предъявительской бумаге право разделяет судьбу бумаги, оно вступает в сферу телесных вещей, а его передача попадает под действие правил о вещных правах на имущество. Переход права по бумаге на предъявителя совершается путем соглашения и передачи бумаги ее приобретателю. Характер вопло­щенного права для акта передачи не имеет никакого значения. При передаче подтвержденного предъявительской акцией права членства не играет роли корпоративная природа уступленных прaвомочий. Если передается выраженное в бумаге на предъявителя обязательственное субъективное право, то правила цессии в дан­ном случае не применятся19, так как с приобретением права распоряжения такой бумагой приобретатель должен получить само­стоятельное право требования, которое не зависит от права прежнего владельца бумаги между тем как цессионарий может приобрести уступленное ему право лишь в том состоянии, в каком оно находилось у цедента.

Положение о чеках допускает передачу чеков на предъявителя посредством индоссамента (ч. 3 ст. 11). Однако для того чтобы добросовестный приобретатель предъявительского чека мог полу­чить автономное право по чеку и легитимироваться в качестве управомоченного, индоссамент не только излишен, но и полностью бессмыслен20. То обстоятельство, что лицо, учинившее на предъ­явительском чеке передаточную надпись, отвечает за платеж как индоссант, имеет с индоссаментом лишь внешнее сходство, ибо индоссамент прязван опосредствовать передачу бумаги и воплощенного в  ней права, в то время как указанная надпись, выполняя гарантийную функцию, которая не связана с сущностью индоссамента, не обладает имманентно присущей ему транспортной функцией. При передаче предъявительского чека, снабженного передаточной надписью, добросовестный приобретатель становится управомоченным по чеку благодаря одному только факту получения бумаги от отчуждателя. Что же касается учиненной на чеке передаточной надписи, то она совершенно безразлична для акта его передачи. Таким образом, совершенная на обороте предъявительского чека передаточная надпись не имеет отношения к пе­редаче чековой бумаги и поэтому является псевдоиндоссаментом21.

Как уже отмечалось, передача права по предъявительской цен­ной бумаге предполагает передачу права распоряжения бумагой. Согласно абз. 1 п. 2 ст. 50 Основ и ч. 1 ст. 135 ГК РСФСР право собственности на предъявительскую бумагу переходит к ее приобретателю по договору с момента передачи бумаги, поскольку иное не предусмотрено законом или договором22. Передачей признается фактическое вручение бумаги приобретателю. К передаче приравнивается сдача бумаги на почту для пересылки приобрета­телю, если бумага была отчуждена без обязательства доставки (ст. 136 ГК РСФСР). В этом случае предприятие связи становится представителем приобретателя, и потому сдача бумаги указанно­му предприятию равнозначна вручению ее непосредственно при­обретателю. Если бумага отчуждается с обязательством доставки, право собственности на бумагу возникает в лице приобретателя лишь по получении им бумаги от предприятия связи.

Комментируя ст. 136 ГК РСФСР, Ю. К. Толстой пишет, что «отчуждатель может перенести на приобретателя право собтвенности путем уступки последнему право истребовать вещь, находящуюся у третьего лица»23. Отсюда вытекает и соответствующий частный вывод: в том случае, когда собственник, лишившийся вла­дения ценной бумагой на предъявителя вследствие ее хищения или утери, цедирует свое виндикационное притязание, цессионарий приобретает право собственности на бумагу связанное с ним право по бумаге в момент совершения цессии. Однако этот вывод столь же ошибочен, как и лежащее в его основе утверждение Ю. К. Толстого. Российское право не содержит нормы, аналогич­ной § 931 Германского гражданского уложения24. Поэтому над­лежит признать, что согласно нашему законодательству в рассма­триваемой ситуации право собственности на предъявительскую ценную бумагу (как и на любую другую вещь) перейдет к цесссионарию не в момент уступки виндикационного притязания, а лишь после того, как ему удастся завладеть бумагой25.

Ввиду диспозитивного характера правила, предусмотренного абз. 1 п. 2 ст. 50 Основ и ч. 1 ст. 135 ГК РСФСР, стороны могут договориться о том, что право собственности на предъявительскую бумаг будет считаться перешедшим от отчуждателя к приобрета­телю либо до, либо после передачи бумаги. В любом из этих слу­чаев приобретатель станет собственником бумаги независимо от ее передачи. А поскольку подтвержденное бумагой право может принадлежать лишь тому, кто обладает вещным правом на бумагу, то и переход права по бумаге здесь не будет опосредствоваться передачей самого документа. В связи с изложенным выявляется несостоятельность абз. 2 п. 1 ст. 31 Основ, который постановляет:

«Право, удостоверенное ценной бумагой, может быть переуступле­но другому лицу лишь путем передачи ценной бумаги». Следуя этому правилу, пришлось бы заключить, что: 1) при переходе права собственности на предъявительскую ценную бумагу до её передачи отчуждатель остается субъектом права по бумаге, уже не будучи собственником документа; 2) в случае перехода права собственности на ту же бумагу после её передачи приобретатель ста­новится cyбъeктoм пpавa по бумaгe, eщe нe бyдyчи собственником документа, - между тем как вытекающее из предъявительской бумаги право всегда принадлежит её собственнику (или субъекту иного права на бумагу) и не может быть оторвано от права собственности (или иного вещного права) на бумагу, с которым оно изначально связано26. Для приведения абз. 2 п. 1 ст. 31 Основ в соответствие с действительным положением вещей его необходимо изложить в следующей редакции: «Право, выраженное в ценной бумаге, может быть переуступлено другому лицу лишь путем передачи права распоряжения бумагой». Сформулированное правило было бы желательно закрепить в новом Гражданском кодексе РФ.

V. Виндикация. Бумаги на предъявителя выделяются из числа других ценных бумаг своей повышенной оборотоспособностью. Чтобы обеспечить доверие к ним со стороны участников гражданскою оборота и тем самым создать условия для их устой­чивого обращения, закон усиливает защиту добросовесгных приобретателей предъявительских бумаг по сравнению с общими нормами вещного права. Согласно ст. 154 ГК РСФСР ценные бумаги на предъявителя не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя независимо от характера их приобретения, а также от способа их выбытия из обладания собственника или иного титульного владельца. Это означает, что изъятие предъявитель­ских ценных бумаг у добросовестного приобретателя неосущест­вимо как в тех случаях, когда они были приобретены им по без­возмездной сделке, так и тогда, когда бумаги выбыли из владения прежнего держателя помимо его воли.

Необходимо подчеркнуть, что в отличие от ГК РСФСР 1922 г., который запрещал истребование у добросовестных приобретате­лей лишь одной категории ценных бумаг на предъявителя, а имен­но — бумаг, содержащих обязательство платежа определенной де­нежной суммы (прим. 2 к ст. 60), действующее российское зако­нодательство вслед за Германским гражданским уложением рас­пространяет такое запрещение на все предъявительские  ценные бумаги, следовательно, как на товарные, так и на денежные бу­маги, хотя бы последние, как, например, дивидендные купоны, и не удостоверяли обязательство уплатить определенную сумму денег. Что же касается ордерных, именных и обыкновенных имен­ных ценных бумаг, то они, так же как и легитимационные бума­ги, в частности лотерейные билеты, под действие этого запрета не подпадают.

Д. М. Генкин считает возможным  применять ст. 154 ГК РСФСР к ордерным ценным бумагам, снабженным бланковой передаточной надписью, ссылаясь на то, что бланкоиндоссируемая ордерная бумага приравнивается к предъявительской бумаге, ибо ее обращение подчинено таким же правилам, как обращение бу­маги на предъявителя27. Однако этот вывод не согласуется с законом, который исключает изъятие у добросовестного приобрета­теля только предъявительских, а не каких-либо других ценных бумаг, способных к передаче путем их простого вручения новому держателю. Для обоснования защищаемого им взгляда  Д. М. Генкину нужно было бы доказать, что в результате передачи ор­дерной бумаги по бланковому индоссаменту она станивится бумагой на предъявителя. Но это положение недоказуемо: из того, что бланкоиндоссат в отличие от держателя предъявительской бумаги, легитимируется   не одним лишь фак­том презентации документа, а предъявлением бумаги,   до­шедшей до него на основании  непрерывного ряда переда­точных надписей, т.е. способом, специфичным для ордерных цен­ных бумаг, и обладает возможностью передать бумагу посредст­вом нового бланкового либо именного индоссамента, а такжe воспретить ее дальнейшую передачу соответствующей оговоркой (Rektaklausel), чего не может сделать держатель предъявительской бумаги, — из всего этого с очевидностью следует, что бланковый индоссамент не превращает ордерную бумагу в бумагу на предъявителя28. Таким образом, несмотря на наличие у нее привходящего, свойства быть передаваемой простым вручением, бланкоиндоссированная ордерная бумага сохраняет качественную определенность ордерной ценной бумаги и поэтому не подлежит дей­ствию правила ст. 154 ГК РСФСР, которое применимо исключи­тельно к предъявительским ценным бумагам.

VI. Превращение. Предъявительская бумага может быть лишена своей легкой обращаемости путем превращения ее в бу­магу другого вида (например, в обыкновенную именную ценную бумагу). Этим она теряет, признаки предъявительской бумаги, в силу чего на нее уже не распространяются правила о передаче ценных бумаг на предъявителя. Однако подвергнутая превраще­нию бумага остается ценной бумагой с прежним правовым содер­жанием. Поэтому исполнение по превращенной бумаге может по­следовать лишь против ее вручения эмитенту.

Поскольку превращение предъявительской бумаги приводит к смене способа легитимации держателя документа и. стало быть, затрагивает интересы как управомоченного, так и обязанного по бумаге лица, надлежит признать, что ни один из этих субъектов не вправе своими произвольными действиями превратить бумагу на предъявителя в ценную бумагу другого вида. Такое, превращение осуществимо не иначе, как по взаимному согласию должни­ка и держателя бумаги28.

Сам акт превращения, заключающийся в учинении соответ­ствующей надписи на подлежащем превращению документе, может быть произведен только должником. Именно через надпись должника документ утрачивает качество предъявительской бумаги и становится ценной бумагой оговоренного сторонами вида.

Превращение бумаги на предъявителя в бумагу иного вида возможно, лишь в отношении таких бумаг, которые согласно нашему законодательству могут принадлежать как к предъявительским бумагам, так и к тому виду ценных бумаг, в которых стороны договорились превратить исходную бумагу. Если ценная бумага, как, например, банковский билет, может существовать толь­ко в виде бумаги на предъявителя, то ее превращение в бумагу другого вида недопустимо.

VII. Реализация. Право, выряженное в ценной бумаге на предъявителя, следует вещному праву на бумагу. Поэтому носитель вещного права на предъявительскую бумагу вместе с тем является и субъектом выраженного в ней права30. Он и только он есть акционер по предъявительской акции, управомоченный по вещно-правовой предъявительской бумаге, кредитор по обяза­тельственно-правовой бумаге на предъявителя.

Некоторые авторы, смешивая понятия «субъект права по бу­маге» и «надлежащим образом легитимированный держатель бумаги», объявляют кредитором по обязательственно-правовой предъ­явительской бумаге каждого ее владельца как такового31. После­довательное развитие этого взгляда приводит к следующим не­приемлемым выводам: 1) в противоречие высшим основам правопорядка лицо, укравшее обязательственную бумагу на предъя­вителя, становится носителем подтвержденного ею права; 2) вопреки требованиям добросовестности должник обязан чинить исполнение по бyмагe дажe в том случае, если у него есть достаточные доказательства того, что презентант приобрел бумагу не правомерным путем. В настоящее время теория, считавшая субъ­ектом права по предъявительской бумаге любого ее держателя, не имеет защитников.

Как мы уже знаем, подтвержденное предъявительской бума­гой право принадлежит лицу, имеющему вещное право на бумагу. Поэтому последнее вправе потребовать исполнения по бумаге, предъявив ее эмитенту. Однако, если это лицо утратило бумагу, то оно, оставаясь управомоченным по бумаге, лишается возможности реализовать выраженное в ней право до тех поp, пока вновь не обретет владения документом и наоборот, тот, кто неправомерно завладел чужой бумагой на предъявителя, получает возможность осуществить право по бумаге, не будучи носителем права на бумагу, а следовательно, и субъектом подтвержденного ею права. Таким образом, реализовать право по предъявительской ценной бумаге может как управомоченное (например, соб­ственник бумаги или его представитель), так и неуправомоченное на это лицо (например, владелец бумаги, укравший ее у собст­венника). В первом случае мы имеем дело с правомерным, во вто­ром - c неправомерным способом осуществления права по бумаге.

Ввиду того, что предъявительская бумага легитимирует свое­го держателя в качестве субъекта выраженного в ней права одним лишь фактом предъявления бумаги должник управомочен винить исполнение по бумаге любому предъявителю без дальней­шей проверки его легитимации. При этом эмитент не должен спрашивать, распоряжается ли предъявитель своим или чужим правом пользуется ли он бумагой правомерным или неправомер­ным способом. В тех случаях когда должник отказывается от исполнения, ссылаясь на то, что презентант не представил дока­зательств своей управомоченности он считается допустившим просрочку со всеми вытекающими отсюда последствиями (ст. 225, 226 ГК РСФСР). Если должник совершает исполнение неуправомоченному  предъявителю, он освобождается от лежащей на нем обязанности и приобретает право собственности на переданную ему бумагу хотя предъявитель не был управомочен на распоряжение ею32. В этом случае истинно управомоченный, потерявший вследствие неправомерных действий неуправомоченного презентанта свое право на бумагу и связанное с ним право по бумаге, может предъявить к нему в зависимости от конкретных обстоятельств либо требование о возмещении убытков (ч. 1 ст. 444 ГК РСФСР), либо требование о выдаче полученного им от должникa имущества (ст. 151, 157 ГК РСФСР), либо требование из неосновательного обогащения (ст. 473 ГК РСФСР).

Обязанное по бумаге лицо может отказаться от исполнения только тогда, когда оно в состоянии доказать, что предъявитель не имеет права распоряжаться документом (например, вследствие того, что он приобрел бумагу недобросовестно от неуправомоченного отчуждателя). В нашем законодательстве это положение сформулировано применительно к обязательственным ценным бу­магам в п. 2 ст. 32 Основ, который гласит: "Отказ от исполнения обязательства, выраженного ценной бумагой, возможен при доказанности, что бумага попала к ее держателю неправомерным путём". Однако приведенная формулировка не даёт решения того же вопроса в отношении исполнения по бумагам, в которых вы­ражены не обязательственные, а иные, в частности корпоративные права. Кроме того, она содержит указание лишь на одно из возможных обстоятельств, которое свидетельствует об отсутствии у предъявителя права распоряжаться бумагой, между тем как о его неуправомоченности могут манифестировать и другие ставшие известными должнику факты (например, то обстоятельство, что лицо получило ценную бумагу на инкассо или в качестве залога, но к моменту предъявления им бумаги инкассовое полномочие прекращено или залоговый долг погашен). Поэтому в новом Гражданском кодeкce РФ соответствующее правило Основ сле­довало бы изложить в такой редакции: «Лицо, составившее ценную бумагу, может отказаться от исполнения своей обязанности, если оно имеет доказательства, что у предъявителя отсутствует право распоряжения бумагой».

Предъявительские ценные бумаги относятся к числу бумаг, обладающих свойством публичной достоверности, и, следователь­но, подлежат действию правила, ограничивающего возражения должника против требований добросовестного держателя бума­ги33. Должник не вправе противопоставить предъявленному ему требованию по бумаге возражения, основанные на его личных от­ношениях к предшествующим владельцам документа. Он может реализовать в отношении предъявителя только ограниченные воз­ражения, а именно: 1) возражения, которые касаются действительности бумаги (например, возражение о ее подложности); 2) возражения, вытекающие из содержания бумаги (например, возражение о несвоевременности предъявления требования по бумаге); 3) возражения, которые принадлежат должнику непосредственно против предъявителя (например, возражение о зачете между требованием по бумаге и требованием должника к ее предъявителю).

Публичная достоверность бумаги имеет значение лишь в отно­шении лица. добросовестно приобретшего бумагу у предыдущего владельца. Действие публичной достоверности и обусловленного ею начала ограничения возражений не распространяется на первоначального, а также на недобросовестного приобретателя документа. Поэтому в случае предъявления бумаги ее первоначальным приобретателем допустимы все возражения, основанные на отношениях между должником и его контрагентом (например, ссылка на то, что бумага была выдана приобретателю под влиянием угрозы или обмана). Равным образом должнику должно быть предоставлено право ссылаться на свои личные отношения к предшественнику держателя, если последний приобрел бумагу в результате злоумышленного соглашения, преследовавшего сво­ей целью сделать несостоятельными возражения, которые имелись у должника против требования прежнего собственника бумаги.

В тех случаях, когда реализация права по предъявительской бумаге ведет к его полному погашению, должник может требо­вать передачи ему бумаги, так как ее оставление у предъявителя создает для должника опасность исполнить свою обязанность второй раз при повторном предъявлении документа34. Если предъявитель отказывается передать бумагу, должник вправе задержать исполнение и не будет считаться просрочившим. С передачей бумаги должнику он приобретает право собственности на документ, даже если предъявитель не был управомочен на распоряжение бумагой, Отсюда следует, что управомоченное ранее третье лицо уже не может виндицнровать бумагу у должника.