§ 45. Образование Османской империи

Формирование турецкой государственности

Начало государственно-политического определения турецкого народа при­шлось на X-XI вв. Во второй половине

X в. племенные объединения тюрок-огузов (сельджуков), скотово­дов и земледельцев, были вытеснены из Средней Азии и Ирана на Армянское нагорье к границам Византии. С распадом государствен-

 

но-племенного союза Великих Сельджуков (в XI-XIII вв. занимавшего Иран), орда огузов обрела самостоятельность. Как это было типично для кочевых и полукочевых народов, первая протого-сударственная организация у тюрок имела военно-клановые черты. Такая организация исторически взаимосвязана с агрессивной воен­ной политикой. Начиная с сер. XI в., сельджуки повели завоевание Ирана, Малой Азии, Месопотамии. В 1055 г. армия сельджуков за­хватила Багдад, и их правитель получил от халифа титул с у л т а -н а . Успешно шло завоевание византийских владений. В ходе этих завоеваний были захвачены крупные города Малой Азии, турки вы­шли на побережье. Только крестовые походы отбросили сельджуков от Византии, вытеснив в Анатолию. Здесь окончательно оформилось

раннее государство.

Сельджукский султанат (конец Х1-нач. XIV в.) был ранним го­сударственным образованием; сохранявшим черты военно-кочевого объединения. Объединению покоренных народов под властью новых султанов способствовало то, что первый правитель Сулейман Ку-тулмуш дал свободу византийским крепостным, а установленный единый общий налог был значительно меньше прежнего податного бремени. На покоренных землях вместе с тем стала возрождаться византийская система государственного феодализма (близкая к во­енно-служилым отношениям арабского халифата): земля объявля­лась государственной собственностью, которая раздавалась султаном в  большие  пожалования   (и к т а )     и малые,   вторичные   (т и -м а р) .    С наделов соответственно доходу ленники должны были нести военную службу. Это создало основу для мощной, преимуще­ственно конной армии (примерно в 250 тыс.), ставшей ударной си­лой новых завоеваний. Тогда же племенная монархия султана нача­ла приобретать организацию, привычную для оседлого раннего госу­дарства: собрания военной знати   (меджлис)    стали исполнять общеполитическую функцию, в том числе избирали правителя, поя­вились административные канцелярии (капу) .

После распада Византии в начале XIII в. султанат достиг вы­сшей мощи. Возобновились внешние завоевания. Однако в ходе монгольского нашествия (см. § 44.2) он был разгромлен и сохра­нился на правах вассального султаната в улусе Хулагу. Высшие ад­министраторы (везиры) при султане получали свои посты от вели­кого хана. Государство было разорено налоговым бременем (в 5-6 раз большим, чем в западных государствах той эпохи). Ослаблен­ный в том числе и внутренними смутами, племенными восстания­ми, султанат распался к концу XIII в. на 12-16 отдельных кня­жеств — бейликов. В 1307 г. монголы задушили последнего сельд­жукского султана.

Новым и более исторически значительным этапом формирования турецкого государства стал Османский султанат.

Один из самых слабых бейликов бывшего Сельджукского султа-

ната — Османский (по имени правящих султанов) — к началу XIV в. стал мощным военным княжеством. Возвышение его связано с ди­настией правителя одного из туркменских племен, вытесненных монголами, — Эртогрула, а главное, его сына — Османа (с 1281 г. султана)*. В конце XIII в. (1299) княжество стало практически са­мостоятельным; это было начало нового независимого государства.

Княжество расширилось за счет владений ослабевшей Византии в Малой Азии, вышло к морям, подчинило себе бывшие бейлики преж­него сельджукского государства. В сер. XIV в. турки разгромили ос­татки монгольского государства в Иране. Во второй половине XIV в. под власть турок подпали феодальные государства Балканского п-ва, установлен сюзеренитет даже над Венгрией. В правление султана Орхана (1324-1359) в образующемся государстве стала складываться новая политико-административная организация, представленная фе­одальной бюрократией. Страна получила административное деление на 3 удела и десятки округов, которые возглавили поставленные из центра паши. Наряду с основной военной силой — ленным опол­чением — стало формироваться постоянное войско на жалованье из военнопленных (иени черы — «новое войско»), ставшее позднее гвардией правителей. В правление Баязида I Молниеносного (1389-1402) Османское государство одержало рад важных побед над визан­тийскими и европейскими войсками, стало важнейшим субъектом международных дел и политики на Черном и Средиземном морях. От полного разгрома турками Византию спасло только вторжение возро­дившегося монгольского государства под главенством Тимура; Ос­манское государство распалось на несколько частей.

Султанам удалось сохранить власть, и в начале XV в. возроди-лось единое государство. В протяжении XV в. были ликвидированы остатки прежней раздробленности, начались новые завоевания. В 1453 г. османы взяли осадой Константинополь, положив конец Ви­зантии. Переименованный в Стамбул город стал столицей империи. В XVI в. завоевания были перенесены на Грецию, Молдавию, Ала-банию, Южную Италию, подчинены Иран, Египет, Алжир, Кавказ, побережье Северной Африки. В правление Сулеймана I (1520-1566) государство получило законченную внутреннюю административную и военную организацию. Османская империя стала крупнейшим по территории и населению (25 млн. жителей) государством тогдашне-го европейско-ближневосточного мира и одним из самых влиятель-ных в политическом отношении. Она включила в себя земли разных народов и самые разные политические структуры на правах васса-литета, другой политической подчиненности.

С конца XVII в. Османская империя, оставаясь крупнейшей де­ржавой, вступила в длительную полосу кризиса, внутренних смут и

• Основанная Османом династия из 37 султанов правила в Турции до 1922 г., време­ни падения монархии.

 

военных неудач. Поражение в войне с коалицией европейских де­ржав (1699) привело к частичному разделу империи. Обозначились центробежные тенденции в наиболее отдаленных владениях: Афри­ке, Молдавии и Валахии. Существенно сократились владения импе­рии в XVIII в. после неудачных войн с Россией. Государственно-политическое устройство империи в основном сохранялось таким, каким оно сложилось в XVI в.

Система власти   Своеобразие исторического  пути ста-

и управления       новления турецкой государственности:

от военно-кочевой империи к центра­лизованному государству, влияние византийской и арабской госу­дарственных традиций, религиозно-политический дух мусульманст­ва — отразилось на той форме, которую она приняла в сложившем­ся виде. Практически с момента своего государственного определе­ния (XVB.) Османская империя приняла вид абсолютной монархии. Особые черты турецкого абсолютизма определялись особенностями военной системы, а также традиционной восточной организацией государственной администрации.

Власть султана (официально он именовался  падишахом) была политической и юридической осью государства. Согласно за­кону, падишах был «устроителем духовных, государственных и за­конодательных дел», ему в равной степени принадлежали и духов­но-религиозные, и светские полномочия («Обязанности имама, ха-тиба, государственная власть — всё принадлежит падишаху»). По мере укрепления Османского государства правители принимали ти­тулы хана (XV в.), султана, «кайсера-и Рум» (по византийскому образцу), худавендиляра   (императора). При Баязиде импе­раторское достоинство было даже признано европейскими держава­ми. Султан считался главой всех воинов («мужей меча»). В качест­ве духовного главы мусульман-суннитов он имел неограниченное право карать своих подданных. Традиция и идеология налагали на власть султана чисто морально-политические ограничения: госуда­рю следовало быть богобоязненну, справедливу и мудру. Однако несоответствие правителя этим качествам не могло служить осно­ванием для отказа в государственном повиновении: «Но если он не таков, то народ обязан помнить, что халиф имеет право быть не­справедливым».

Наиболее важным отличием власти турецкого султана от хали­фата было изначальное признание за ним законодательных прав;   в этом отразилась тюркско-монгольская традиция власти. (По тюркской политической доктрине, государство было только по­литической, а не религиозно-политической общностью народа; поэ­тому власть султана и духовных авторитетов  сосуществуют при главенстве первого — «царство и вера».)  После взятия Кон­стантинополя была воспринята и традиция коронации: опоясания мечом.

 

464

 

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВ,'

 

РАЗДЕЛ III

 

465

 

 

 

Турецкая монархия держалась принципа родового наследия тро­на. Женщины безусловно исключались из числа возможных претен­дентов («Горе народу, которым управляет женщина», — говорилось в Коране). До XVII в. правилом был переход трона от отца к сыну. Законом 1478 г. не только дозволялось, но и предписывалось во из­бежание междуусобиц тому из сыновей, кто наследует трон, убить своих братьев. С XVII в. установился новый порядок: престол насле­довал старший по возрасту из династии Османов.

Важной частью высшей администрации был двор султана (уже в XV в. он насчитывал до 5 тыс. слуг и управителей). Двор подразде­лялся на внешнюю (султанскую) и внутреннюю части (женские по­кои) . Внешнюю возглавлял управитель (глава белых евну­хов), который был практически министром двора и распоряжался имуществами султана. Внутреннюю — глава чёрных евну­хов, который был особо приближенным к султану.

Центральная администрация империи сложилась в основном в сер. XVI в. Её главной фигурой был великий визирь, пост которого был учреждён с самого начала династии (1327). Великий визирь считался как бы государственным заместителем султана (к религиозным вопросам он касательства не имел). Он всегда имел до­ступ к султану, в его распоряжении была государственная печать. Великий визирь практически располагал самостоятельными государ­ственными полномочиями (кроме законодательных); ему подчиня­лись местные правители, воинские начальники и судьи.

Кроме великого, высший круг сановников составляли простые визири (число их не превышало семи), обязанности и назначе­ние которых определял султан. К XVIII в. визири (считавшиеся как бы заместителями великого визиря) обрели устойчивые специализи­рованные полномочия: визирь-кийяши был делопроизводи­телем великого визиря и уполномоченным по внутренним делам, рейс-эфенди ведал иностранными делами, чауш-баши начальствовал низшим административным и полицейским аппара­том, капудан — флотом и т. д.

Великий визирь и его помощники составляли великий имперский совет — Диван. Это был совещательный орган при великом визире. С начала XVIII в. Диван стал и непосредственно исполнительным органом, своего рода правительством. В него также входили двое кадиаскеров (верховных судей войска, ведавших вообще юс­тицией и просвещением, хотя и подведомственных духовной вла­сти) , дефтердар (правитель финансового ведомства; позднее их также стало несколько), нишанджи (правитель канцелярии великого визиря, первое время ведавший и иностранными делами), командующий военной гвардией — корпусом янычар, высшие воен­ные начальники. Вместе с канцелярией великого визиря, управле-

 

| ниями дел кадиаскеров, дефтердаров, все это составляло как бы еди­ную администрацию — Высокие врата (Баб-и али)*.

При султане существовал и совещательный Высочайший Совет из членов дивана, министров дворца, высших военачальников и, обязательно, наместников отдельных областей. Собирался он от слу­чая к случаю и никаких определенных полномочий не имел, а был как бы выразителем мнения правительственной и военной знати. С начала XVIII в. он перестал существовать, но в конце века возро­дился в виде меджлиса.

Духовно-религиозную часть государственных дел возглавлял шейх-уль-ислам (пост учрежден в 1424 г.). Он возглавлял все сосло­вие улемов (мусульманских священнослужителей, куда также относились судьи — кади, богословы и правоведы — муф­тии, преподаватели духовных училищ и др.) Шейх-уль-ислам располагал не только административной властью, но и влиянием на законодательство и правосудие, поскольку многие законы и реше­ния султана и правительства предполагали его правовое одобрение в виде ф е т в ы . Однако в турецком государстве (в отличие от хали­фата) мусульманское духовенство стояло под верховной властью султана, и шейх-уль-ислам назначался султаном. Его большее или меньшее влияние на ход государственных дел зависело от общепо­литических взаимоотношений светских властей с правом шариата, менявшихся на протяжении веков.

Многочисленные чиновники самых разных рангов (обязанности и статус всех расписывался в специальных султанских кодексах с XV в.) считались «рабами султана». Важнейшей особенностью социаль­ного строя Турции, важной для характеристики правительственной бюрократии, было отсутствие, в собственном смысле слова, дворян­ства. И титулы, и доходы, и почет зависели только от места на службе султана. Теми же кодексами расписывалось положенное жа­лованье чиновникам и высшим сановникам (выраженное в денеж­ном доходе с земельных наделов). Нередко высшие сановники, даже визири начинали свой жизненный путь самыми настоящими неволь­никами, иногда даже из немусульман. Поэтому считалось, что и по­ложение, и жизнь чиновников вполне во власти султана. Наруше­ние служебных обязанностей рассматривалось соответственно госу­дарственному преступлению, ослушанию падишаха, и каралось смертью. Ранговые привилегии чиновников проявлялись лишь в том, что законы предписывали, на каком подносе (золотом, серебря­ном и т. д.) будет выставлена голова ослушника.

Военно-ленная система    Несмотря на внешнюю жесткость вы-

сшей власти, центральная администра­ция Оттоманской империи была слабой. Более прочным связующим

 

* По французскому эквиваленту (врата — la porte), администрация получила назва­ние Порта,   позднее перенесенное на всю империю (Оттоманская Порта).

16. Зак. 2930

 

466

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

элементом государственности была военно-ленная система, которая подчинила власти султана основную массу самостоятельного свобод­ного населения страны в организации, бывшей одновременно и во­енной, и хозяйственно-распределительной.

Аграрные и единые с ними военно-служилые отношения устано­вились в империи по традициям Сельджукского султаната. Многое было воспринято от Византии, в частности от ее фемного строя. Юридически они были узаконены уже при первых самовластных султанах. В 1368 г. было постановлено, что земля считается собст­венностью государства. В 1375 г. принят первый акт, закрепленный потом султанскими кодексами, о служилых наделах-ленах. Лены были двух основных видов: крупные — зеаметы и малые — т и м а р ы . Зеамет выделялся обыкновенно или за особые служи­лые заслуги, или военачальнику, который в дальнейшем обязывался собирать соответствующее количество воинов. Тимар давался непос­редственно всаднику ( с и п а х и) , который давал обязательства выступать в поход и привести с собой соответствующее размеру его тимара количество воинов из крестьян. И зеаметы, и тимары были условными и пожизненными владениями.

В отличие от западноевропейских, от российских феодально-слу­жилых ленов османские различались не по собственно размерам, а по доходу с них, зарегистрированному переписью, утвержденному нало­говой службой и предписанному законом соответственно служилому рангу. Тимар максимально исчислялся в 20 тыс. акче (серебряных мо­нет) , зеамет — в 100 тыс. Большие по доходу владения имели особый статус — х а с с . Хассом считались домениальные владения членов султанского дома и самого правителя. Хассами наделялись высшие са­новники (визири, наместники). Теряя свой пост, чиновник лишался и хасса (возможная собственность на иных правах за ним сохранялась). В рамках таких ленов крестьяне (райя — «паства») обладали до­вольно стабильными правами на надел, с которого несли натуральные и денежные повинности в пользу ленника (составлявшие его ленный доход), а также платили государственные налоги.

Со второй половины XV в. зеаметы и тимары стали подразде­ляться на две юридически не равноценные части. Первая — ч и ф -т л и к — была особым жалованным наделом персонально за «храбрость» воина, с нее впредь не следовало исполнять никаких го­сударственных повинностей. Вторая — х и с с е («излишек») предо­ставлялась в обеспечение военно-служилых потребностей, и с него следовало строго исполнять службу.

Турецкие лены всех видов отличались от западных еще одним свойством. Давая ленникам административные и налоговые полно­мочия в отношении крестьян (или иного населения) своих наделов, они не предоставляли судебного иммунитета. Ленники, таким обра­зом, были финансовыми агентами верховной власти без судебной самостоятельности, нарушавшей централизацию.

 

 

467

РАЗДЕЛ III

Распад военно-ленной системы обозначился уже в XVI в. и ска­зался на общем военном и административном состоянии Османского государства.

Неурегулирование наследственных прав ленников вместе с при­сущей мусульманским семьям многодетностью стало вести к чрез­мерному дроблению зеаметов и тимаров. Сипахи закономерно уси­ливали налоговый гнет на райя, что вело к скорому обнищанию и тех и других. Наличие особой части — чифтлика — в лене вызыва­ло закономерный интерес к превращению всего лена в надел без службы. Правители провинций в интересах близких им людей стали сами наделять землями.

Распаду военно-ленной системы способствовало и центральное правительство. С XVI в. султан все чаще прибегал к практике по­вальных конфискаций земель у сипахи. Взимание налогов перево­дилось на откупную систему (ильтезим) , которая стала гло­бальным ограблением населения. С XVII в. откупщики, финансовые чиновники постепенно заменили в государственно-финансовых де­лах ленников. Социальный упадок военно-служилого слоя привел к ослаблению военной организации империи, это, в свою очередь, — к серии чувствительных военных поражений с конца XVII в. А во­енные поражения — к общему кризису Османского государства, со­зидавшегося и державшегося завоеваниями.

Основной военной силой империи и султана в таких условиях стал корпус янычар. Это было регулярное воинское формирование (впервые набранное в 1361-1363 гг.), новое по отношению к си­пахи («ени чери» — новое войско). Набирали в него исключи­тельно христиан. Во второй четверти XV в. для комплекто­вания янычар была введена особая рекрутская система — д е -ф ш и р м е. Раз в 3 (5, 7) года вербовщики силой забирали христи­анских мальчиков (преимущественно из Болгарии, Сербии и т. п.) с 8 до 20 лет, отдавали в мусульманские семьи на воспитание, а затем (при наличии физических данных) — в корпус янычар. Янычары отличались особым фанатизмом, близостью к некоторым агрессив­ным мусульманским нищенствующим орденам. Они размещались преимущественно в столице (корпус делился на о р т а — роты по 100-700 чел.; всего до 200 таких орт). Они стали своего рода гвар­дией султана. И в качестве такой гвардии со временем стремились больше отличиться во внутридворцовой борьбе, нежели на поле боя. С корпусом янычар, его восстаниями связано также немало смут, ослабивших центральную власть в XVH-XVIII вв.

Нарастанию кризиса османской государственности способствовала и организация местного, провинциального управления в империи.

Местное управление         Провинциальная организация империи

своими корнями была тесно связана с

военно-феодальными принципами турецкой государственности. Ме­стные начальники, которые назначались султаном, были одновре-

 

' * "

**

*•

'„»

 

468

 

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

 

РАЗДЕЛ III

 

469

 

 

 

менно воинскими командирами территориального ополчения, а так­же финансовыми главноуправляющими.

После первого исторического этапа завоеваний (в XIV в.) им­перия подразделилась на две условные области — пашалы-к а: Анатолийский и Румелийский (европейские территории). Во главе каждого был поставлен наместник — бейлер­бей. Ему практически принадлежало полное верховенство на своей территории, включая распределение земельных служебных наделов и назначение должностных лиц. Деление на две части находило соответствие и в существовании двух постов верховных войсковых судей — кадиаскеров: первый был учрежден в 1363 г., второй — в 1480 г. Однако кадиаскеры подчинялись только султану. И в целом судебная система находилась вне административного контроля местных властей. Каждая из обла­стей подразделялась, в свою очередь, на уезды — санджаки во главе с санджак-беями. Первоначально их насчитывалось до 50. В XVI в. было введено новое административное деление разросшейся империи. Количество санджаков было доведено до 250 (некоторые были уменьшены), а более крупными единицами стали провинции — эйлаэты (и таких было 21). Во главе провинции традиционно ставился бейлербей.

Администраторы бейлербейств и санджаков поначалу были толь­ко назначенцами центральной власти. Они утрачивали свои земель­ные владения, лишаясь своего поста. Хотя законом еще XV в. пре­дусматривалось, что «ни бей, ни бейлербей, пока он жив, не должен быть смещен с поста». Произвольная смена местных начальников считалась несправедливой. Однако также обязательным считалось смещение беев за проявленную в управлении «несправедливость» (для чего всегда находились подходящие поводы или «жалобы с мест»). Проявление «несправедливости» рассматривалось как нару­шение султанских указов или законов, поэтому смещение с поста, как правило, заканчивалось расправой с должностными лицами.

Для каждого санджака все существенные вопросы налогообложе­ния, размеров податей и земельных наделов устанавливались особы­ми законами — провинциальными канун-наме. Подати и на­логи в каждом санджаке варьировались: по всей империи были толь­ко общеустановленные типы налогов и сборов (денежные и нату­ральные, с немусульман или со всего населения и т. п.). Учет зе­мель и налогов осуществлялся регулярно, на основе переписей, про­водившихся примерно каждые 30 лет. Один экземпляр писцовой книги (д е ф т е р а) отправлялся в столицу в финансовое управ­ление, второй оставался в провинциальной администрации в качест­ве учетного документа и ориентира для текущей деятельности.

Со временем самостоятельность провинциальных правителей усилилась. Они превратились в самостоятельных пашей, причем некоторые наделялись султаном особыми полномочиями (командо-

 

ванием корпусом пехоты, флотом и т. п.). Это усугубляло админи­стративный кризис имперского устройства уже с конца XVII в.

Особые военно-феодальные черты турецкой государственности, почти абсолютный характер власти султана сделали Османскую им­перию в глазах историков и политических писателей Запада, начи­ная с XVII-XVIII вв., примером особой восточной деспотии, где жизнь, имущество и личное достоинство подданных ничего не зна­чили перед лицом произвольно действующей военно-администра­тивной машины, в которой административная власть якобы вполне заменяла судебную. Такое представление далеко не отражало прин­ципы государственной организации империи, хотя режим верховной власти в Турции отличался особыми чертами. Простор самовластно-/ му режиму предоставляло и отсутствие каких бы то ни было сослов-- ных корпораций, представительств правящих слоев.